Я ездила на время отпуска домой на Урал, в поселок Сарана, в середине марта. Отпуск как отпуск, ничего особенного. Пошастала по заброшкам, побродила по поселку, встретилась с подружками, с которыми последний раз, наверное, после детского сада виделась.
Бабушка постелила мне в зале, разложив диван. Он стоит возле стены, а напротив, возле другой стены, стоит телевизор, то есть, при разложенном виде диван как бы по центру, и с него прямо такая панорама комнаты — видно все. И в таком «панорамном» виде спать мне нравилось. Еще бы! Слева на креслах дрыхнут три упитанных бабушкиных кота, которые накуролесились за день по соседним дворам; перед носом, напротив, над телевизором бабушкина личная «галерея» — наши семейные фотографии — лежишь и разглядываешь, прошлое вспоминаешь; а справа три широких окна, у которых подоконник почти до пола, и за окнами, в свете уличных фонарей, хлопьями (в этом году в марте у нас мело не по-детски) кружится снег… Большие хлопья разбиваются об стекло так неслышно…
В общем, я сильно отступила, но это описание я сделала, чтобы вы поняли мой уровень расслабленности и комфорта в комнате, который был ровно до той ночи, которая напрочь сбила всю мою негу деревенского, блин, сна.
В общем, тогда я легла как обычно: дед посмотрел телевизор до 11-ти вечера, потом ушел спать. Я порылась в телефоне, включила там музыку, засунула наушники и приготовилась помечтать (я всегда так делаю), а затем уснуть.
Я снова посмотрела на фонари за окном и на снег, и это меня быстро усыпило.
Но посередине ночи я проснулась. Проснулась от сильного чувства, что на меня смотрят. Я сонно выключила музыку, шипящую из наушников, выдернула наушники и сунула их под подушку. Сама облокотилась на диване, приподнялась и оглядела… нет, постаралась оглядеть комнату, так как в 12 ночи в поселке выключают фонари, и ночью становится хоть глаз выколи.
В общем, спросонья я подумала, что мне показалось. Проснулась и проснулась — бывает. Улеглась, повернулась к окнам, но чувство сверлящего взгляда, пристального взгляда, не проходило. Честно, я не испытывала такое никогда, но тут понимала, что за мной НАБЛЮДАЮТ. Сон как рукой сняло.
Я схватила телефон, выключила разблокировку и посветила слева от себя — никого не было, естественно, но и котов тоже.
Экран телефона я выключать не стала, так как чувство тревоги внутри меня нарастало. Свет телефона освещал площадь дивана и не более того, но мне этого было сначала достаточно, а потом нет. У меня тревога переросла в дикий какой-то страх. Я включила яркость экрана на полную, которая только была, и положила телефон рядом. Сердце так бешено колотилось, я смотрела в сторону кресел, не видела там никого, но четко ощущала — смотрят оттуда.
«Мне кажется, я просто мнительная, — думала я. — Блин, как хочется к бабушке с дедушкой побежать и увалиться между ними… Но сейчас это будет смешно: двадцатипятилетняя кобыла прыгает к бабушке на кровать от страха».
Я, как могла, успокаивала себя. Встать я вообще боялась. Страх был как в детстве. Потом я нашла в себе силы снова отвернуться к окнам, закрыть глаза и все-таки постараться заснуть.
И дальше стало еще хуже. Я ощутила холод позади себя, а потом как ледяной ветерок возле уха. У меня тогда такое ощущение сложились, что мне кто-то дышит прямо в ухо, но холодным таким дыханием. Я тогда вообще глаза выпучила и замерла, думая только о том, чтобы… чтобы, да… заорать и убежать к бабушке.
А потом этот холод исчез, и ощущение пристального взгляда резко пропало, однако я проворочалась почти до утра, а потом так и уснула, оставив включенным экран своего телефона. Просто поставила на позднее время блокировки, он погас, конечно, но я уже тогда спала.
Утром, завтракая на кухне, я поделилась своим ночным происшествием с дедом. Я ему доверяю насчет таких вещей, да и прабабушка, его мама, очень долго мучала меня во снах (я рассказывала про это здесь) — об этом я с ним тоже делилась, ну и в этот раз предположила, что прабабушка у нас вышла на новый уровень — увидела правнучку в своем доме, вспомнила о своем терроризме и решила повторить, только уже с новыми эффектами.
Только на этот раз дед как-то потупил взгляд, помолчал, а потом сказал, что в эту ночь умер мамин крестный… не выходя из комы. Рано утром нашей бабушке позвонили и сообщили. Мама с ним никак моя не общалась, потому дед предположил, что раз я дочка, то к ней, конечно, ближе, и через меня крестный ей такой «привет» и передал.
На похороны к нему она так и не приехала. Жаль.
Вот такая история. Извините, что немножко с юморком, но это я так… разбавить тот страх, что я испытала. Сейчас пишу и вспоминаю, так мураши по коже.
До конца отпуска с включенным телефоном так и спала. Боялась, что опять придет. Мама же не приехала, может, обиделся или еще чего, а мне на себе этот взгляд испытывать не хотелось, а особенно этот холодок.
Но, слава Богу, такого больше не повторялось.
